Четыре часа ночи. Подъезд. Я, полуголый, стою и крашу золотой краской крупный макет театральной сцены. Несколько дней всем коллективом его мастерили и красили у меня в квартире - остался последний штрих. Необходимо было нанести золотую краску! Народ без сил, голодный и уставший. В подъезд поволок сцену я.
Ночь, пурга, а на ступеньках стою я - голый по пояс, в тапках на крупной японской деревянной платформе. Распыляю золото аэрозолем.
Все руки в этом теперь, не отмыть. Тряпкой подъезд тоже оказалось не убрать. Вот завтра соседям будет на что посмотреть!

---

Эквилибриум

Будь у меня небесные покровы,
Расшитые и золотом и серебром,
И синие и бледные и тёмные покровы
Сияющие утром, полночным серебром.
Я б их устлал к твоим ногам.

Но я — бедняк и у меня лишь грёзы;
Я простираю грёзы под ноги тебе;
Ступай легко, мои ты топчешь грёзы.

---

Invincible

Для кого-то, кто носит имя "Неуязвимый", этого супер-героя слишком часто размазывают по стенке.
Мне, впрочем, понравился комикс.

---

Адвокат Дьявола

"Кевин: - Лучше царствовать в аду, чем служить на небесах?
Дьявол: - А почему нет? Здесь, на земле, я погружён в её заботы с Сотворения Мира. Я пествовал каждую новинку, которую мечтал заполучить человек. Я помогал ему во всём и никогда не осуждал. Более того, я не отвергал его на все его недостатки. Я фанатично влюблён в человека! Я гуманист. Быть может, последний на земле. Кто станет отрицать, если он не выжил из ума, что 20 век был исключительно моим веком? Ведь этот век, Кевин, от Альфы до Омеги... мой."

---

Я люблю Скайрим

Видео

---

---

---

Обязанность без любви делает человека раздражительным.
Справедливость без любви становится жестокостью.
Правда без любви пахнет критиканством.
Ум без любви преобразуется в хитрость.
Приветливость без любви являет собой лицемерие.
Власть без любви есть тирания.
Бережливость без любви становится жадностью.
Вера без любви превращается в фанатизм.
Жизнь без любви наполнена холодом и пустотой.

---

Мгновение хорошего настроения

Минута позитива

---

ЖАРГОННО-СЛАВЯНСКИЙ РАЗГОВОРНИКЪ:

∙ Cool story bro — Хладенъ сказъ твой, бояринъ;
∙ Facepalm — Челодлань, Лицеладоніе, Ликоприкладство
∙ For great justice — Заради Страшного суда /Б/ожія
∙ GTFO — Изыди
∙ Just for lulz — Токмо смѣху ради, Единой потѣхи для
∙ LOL — СВГ (Смѣюсь вельми гласно)
∙ Sad but true — Скорбно, да истинно
∙ Tits or GTFO — Перси али изыди
∙ Анон доставляет — Невѣдомый доставляше
∙ Анонимус доставил — Незнамокто принесе
∙ Аффтар жжот — Писарь возжегаше
∙ Бан — Исторженіе во тьму внѣшнюю
∙ Банхаммер — Мечъ-кладенецъ
∙ Битард — /Б/обыль, /Б/ирюкъ
∙ Большой пиздец — Свѣтопреставленіе
∙ Бомбила — Ямщикъ
∙ Быдло — Чернь, Сбродъ, Смердъ, Холопъ
∙ Быдло детектед — Смерд явленный! Зрю чернь набѣгающу!
∙ Быстро, решительно! — Борзо, пребуйно!
∙ Ваш пост огорчает негров — Печалитъ араповъ писаніе твое
∙ Вещества — Зелья дурманныя
∙ Взять и уебать — Яти да зѣло поразити
∙ Все пидорасы, а я — д’Артаньян — Содомиты окрестъ, азъ же единъ Добрыня Никитичъ есмь
∙ Гипножаба — Лягва прельстива
∙ Гот — Отрокъ блѣдноликій
∙ Граммарнаци — Лютый писарь, Грамотей-опричникъ
∙ Задрот — Одержимецъ, рукоблудецъ
∙ Имиджборда — Срамная доска
∙ ИМХО — Нижайше полагаю
∙ Интерфейс — Междумордіе
∙ КГ/АМ — Сіе твореніе смердитъ, а писарь — охальникъ
∙ Копипаста — Канонъ
∙ Креведко - Пучинный тараканъ
∙ Малолетний долбоёб — Чадо-безтолочь, Дѣтище умомъ скудное, Недоросль
∙ Манул — Котъ-Баюнъ
∙ Маньяк — Писюкатый злодѣюка, Злыдень писюнявый
∙ Мат — Глаголы нелѣпые, словеса срамныя
∙ Моар! — Паче!
∙ Мотиватор — Сподвигатель
∙ Нанотехнологии — Чудеса диковинныя, на заморскій манеръ сотворённыя Царёмъ да боярами-слабоумцами казнокрадства ради.
∙ Например — Яко аще
∙ Ниасилил — Вельми буквицъ, не превозмогъ
∙ Ня — Любо, Премило
∙ Ололо на башорг! — Огого, в болота поганыя!
∙ Офисный планктон — Подьячий, Козявка приказная, Людишки посадскiя
∙ Пацталом — Возхохоташе подъ лавкою
∙ Реквестировать — Испрошать, Бить челомъ
∙ Респект — Исполать, Благодать во устнехъ твоихъ да будетъ!
∙ C блекджеком и шлюхами — Съ зернію и прелесницами
∙ Слоупок — Звѣрь-тугодумъ, Звѣрушка неспѣшна, Неспѣшунъ, Тварь зѣло медленная
∙ Сфейлил — Бѣсъ попуталъ
∙ Тред доставил — Нить зѣло веселяща
∙ Тролль — Лѣшій, Всеядецъ, Смутьянъ, Прелестникъ, Червословъ, Хулитель, Глумецъ, Тварь навья, Подстрекатель къ раздору
∙ Троллфейс — рожа ехидная
∙ УГ — Калъ безрадостный
∙ Хикки — Пустынникъ, Затворникъ, Нелюдимъ
∙ Холивар — Усобица ретивая, Ярое копій преломленіе, Сѣча свѦщѣна
∙ Хороший, годный — Благій, лѣпый
∙ Школота — Отроча, Дѣтва неразумная, Дите безштанное
∙ Эмо — Слезливецъ
∙ Эпично — Былинно

---

Красиво-то как...

В Питере снег. До самого горизонта. Всё белым бело.

---

---

…неделями, месяцами с отчаянием бьёшься в глухую стену, исписываешь горы бумаги, исхаживаешь десятки километров по кабинету или по пустыне, и кажется, что решения нет и что ты безмозглый слепой червяк, и ты уже не веришь, что так было неоднократно, а потом наступает этот чудесный миг, когда открываешь, наконец, калитку в стене, и ещё одна глухая стена позади, и ты снова бог, и вселенная снова у тебя на ладони…

---

Гадкие лебеди

Я привык один. Я люблю один. Я не хочу по-другому… Вот как это выглядит, если честно. Отвратительно выглядит, как и всякая правда цинично выглядит, себялюбиво, гнусненько. Честно.

Вы гнили в окопах, вы взрывались под танками, а кому от этого стало лучше?

Толпа осталась неподвижной, может быть, она пыталась думать.

А вдруг через пятнадцать лет окажется, что и нынешний я так же сер и несвободен, как и в детстве, и даже хуже, потому что теперь я считаю себя взрослым, достаточно много знающим и достаточно пережившим, чтобы иметь основания для самодовольства и для права судить.

Такие юные, такие серые, такие одинаковые… И глупые. И этой глупости сейчас не радуешься, не радуешься, что стал умнее, а только обжигающий стыд за себя тогдашнего, серого деловитого птенца, воображающего себя ярким, незаменимым, отборным.

Скромность и только скромность, до самоунижения… И только правда, никогда не ври, по крайней мере — самому себе; но это ужасно: самоуничтожение, когда вокруг столько идиотов, развратников, корыстных лжецов, даже лучшие испещрены пятнами, как прокажённые…

Все люди — медузы, и ничего в них такого не намешано. Попадаются изредка настоящие, у которых есть что-нибудь свое — доброта, талант, злость… отними у них это, и ничего не останется, станут медузами, как все. … Скользкие глупые медузы. Копошатся, ползают, стреляют, сами не знают, чего хотят, ничего не умеют, ничего по-настоящему не любят… как черви в сортире…

Сегодня уже все знают, что есть человек. Что с человеком делать — вот вопрос.

Детей бить нельзя, утверждал Тэдди. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней.

А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, сочиться сквозь гнилые крыши… Потом смоет все, растворит город в первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать. …Будет падать и падать, а потом земля напитается, и взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насладиться новой вселенной.

Э, всё дело в том, чтобы научиться утираться. Плюнут тебе в морду, а ты и утрись. Сначала со стыдом утёрся, потом с недоумением, а там, глядишь, начнёшь утираться с достоинством и даже получать от этого процесса удовольствие…

Потому что волчица говорит своим волчатам: «Кусайте как я» и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление…

Вы думаете, что если человек цитирует Зурзмансора или Гегеля, то это — о! А такой человек смотрит на Вас и видит кучу дерьма, ему Вас не жалко, потому что Вы и по Гегелю дерьмо, и по Зурзмансору тоже дерьмо. Дерьмо по определению.

---

---

Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту

Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одаренный малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще отвечал на уроках, а другие сидели, как истуканы, и ненавидели его от всего сердца? И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку? … Вот! А книга это заряженное ружье в доме соседа. Сжечь ее! Разрядить ружье! Надо обуздать человеческий разум! Почем знать, кто завтра станет мишенью для начитанного человека?

---

Dragon Effect

---

Трудно быть богом

Цитаты. Много цитат.

Арата был здесь единственным человеком, к которому Румата не испытывал ни ненависти, ни жалости, и в своих горячечных снах землянина, прожившего пять лет в крови и вони, он часто видел себя именно таким вот Аратой, прошедшим все ады вселенной и получившим за это высокое право убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей...

— Вы ослабили мою волю, дон Румата. Раньше я надеялся только на себя, а теперь вы сделали так, что я чувствую вашу силу за своей спиной. Раньше я вёл каждый бой так, словно это мой последний бой. А теперь я заметил, что берегу себя для других боев, которые будут решающими, потому что вы примете в них участие… Уходите отсюда, дон Румата, вернитесь к себе на небо и никогда больше не приходите. (Арата Горбатый)

В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину - это всегда наполовину враг.

Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные.

Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми. (Гур Сочинитель)

Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми! (отец Кин)

— Ты, сынок, главное, не сомневайся. Поверь, главное. Раз власти поступают — значит, знают, что делают…

«…Когда же пытуемый впадает в беспамятство, испытание, не увлекаясь, прекратить…»

— Кусается, стерва, что твой хорёк…

— Как вольно дышится в возрождённом Арканаре! (Тамэо)

— «Номер четыреста восемьдесят пять, дон Кэу, Королевская, двенадцать, за поношение имени его преосвященства епископа Арканарского дона Рэбы, имевшее место на дворцовом балу в позапрошлом году, назначается три дюжины розог по обнаженным мягким частям с целованием ботинка его преосвященства».
Брат Тибак сел.
— Пройдите по этому коридору, — сказал чиновник бесцветным голосом, — розги направо, ботинок налево. Следующий…
К огромному изумлению Руматы, дон Кэу не протестовал. Видимо, он уже всякого насмотрелся в этой очереди. Он только крякнул, с достоинством поправил усы и удалился в коридор.


— Ух ты! — сказал кузнец. — И серых, значит, тоже… Ну и Орден! Серых перебили — это, само собой, хорошо. Но вот насчёт нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
— Отчего же? — сказал Румата. — Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь.
Кузнец оживился.
— И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное — никого не трогай, и тебя не тронут, а?
Румата покачал головой.
— Ну нет, — сказал он. — Кто не трогает, тех больше всего и режут.
— И то верно, — вздохнул кузнец. — Да только куда денешься… Один ведь, как перст, да восемь сопляков за штаны держатся. Эх, мать честная, хоть бы моего мастера прирезали! Он у серых в офицерах был. Как вы полагаете, благородный дон, могли его прирезать? Я ему пять золотых задолжал.
— Не знаю, — сказал Румата. — Возможно, и прирезали. Ты лучше вот о чём подумай, кузнец. Ты один, как перст, да таких перстов вас в городе тысяч десять.
— Ну? — сказал кузнец.
— Вот и думай, — сердито сказал Румата и пошел дальше.


Ты еще не знаешь, подумал Румата. Ты еще тешишь себя мыслью, что обречен на поражение только ты сам. Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело. Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри них. Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон, ты сравняешь с землей дворянские замки, утопишь баронов в проливе, и восставший народ воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и мудр - единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных? И завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из твоих вчерашних верных бойцов. Так уже бывало, мой славный Арата, и на Земле и на твоей планете.


«…по дорогам и тропинкам, изъеденные комарами, со сбитыми в кровь ногами, покрытые потом и пылью, измученные, перепуганные, убитые отчаянием, но твёрдые как сталь в своём единственном убеждении, бегут, идут, бредут, обходя заставы, сотни несчастных, объявленных вне закона за то, что они умеют и хотят лечить и учить свой изнурённый болезнями и погрязший в невежестве народ; за то, что они, подобно богам, создают из глины и камня вторую природу для украшения жизни не знающего красоты народа; за то, что они проникают в тайны природы, надеясь поставить эти тайны на службу своему неумелому, запуганному старинной чертовщиной народу… Беззащитные, добрые, непрактичные, далеко обогнавшие свой век…»

Грамотный? На кол тебя! Стишки пишешь? На кол! Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!

— Умные нам не надобны. Надобны верные. (Отец Кин)

Мой старший брат, его величество, устами министра своего дона Рэбы обещал за головы некоторых бежавших и скрывающихся ученых людей немалые деньги. Мы должны доставить ему эти головы и порадовать его, старика. А с другой стороны, некоторые ученые люди хотят скрыться от гнева моего старшего брата и не пожалеют для этого своих средств. Во имя милосердия и чтобы облегчить душу моего старшего брата от бремени лишних злодейств, мы поможем этим людям. Впрочем, впоследствии, если его величеству понадобятся и эти головы, он их получит. Дешево, совсем дешево… (Вага Колесо)

Теперь не уходят из жизни,
Теперь из жизни уводят.
И если кто-нибудь даже
Захочет чтоб было иначе,
бессильный и неумелый
Опустит слабые руки
Не зная, где сердце спрута
И есть ли у спрута сердце....

Пятнадцать упитанных увальней с топорами не слишком много для человека, владеющего приёмами боя, которые станут известны здесь лишь три столетия спустя.

У нас неслыханная выдержка: мы способны выдерживать излияния безнадёжнейших кретинов.

Шестой год он жил этой странной, двойной жизнью и, казалось бы, совсем привык к ней, но время от времени, как, например, сейчас, ему вдруг приходило в голову, что нет на самом деле никакого организованного зверства и напирающей серости, а разыгрывается причудливое театральное представление с ним, Руматой, в главной роли. Что вот-вот после особенно удачной его реплики грянут аплодисменты и ценители из Института экспериментальной истории восхищенно закричат из лож: «Адекватно, Антон! Адекватно! Молодец, Тошка!»

Хоть король, хоть черт, хоть сам дон Рэба… (Дон Румата)

Я же все-таки человек, и все животное мне не чуждо… (Дон Румата)

— Вот как? Мы цитируем мятежника Цурэна? (Дон Румата)

— Хамье! Вы же неграмотны, зачем вам подорожная?? (Дон Румата)

— Я мог бы скупить весь Арканар, но меня не интересуют помойки… (Дон Румата)

Дона Окана взяла Румату за рукав и потянула за собой. Уже в коридоре Румата услыхал, как дон Сэра с обидой в голосе провозгласил: «Не вижу, почему бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры…»

— А почему бы нет? — спросил дон Сэра. — Не вижу, почему бы трём благородным донам не сыграть в кости там, где им хочется!

«Это, — скажет, — очень все бла-ародно, а вот как там насчет баб?..» (размышления Дона Руматы)

Протоплазма, думал Румата. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма.

— Кстати, благородные доны, чей это вертолёт позади избы? (Дон Гуг)

— Благородный дон поражён в пятку!! (Дон Румата о доне Гуге)

Барон поражал воображение. Было в нем что-то от грузового вертолета с винтом на холостом ходу.

Барон ревел как атомоход в полярном тумане.

— Я вспотел, и мне нужно возместить потерю жидкости. (Барон Пампа)

— Румата, друг мой, пойдёмте отсюда. У вас слишком богатые погреба!.. Уедемте! (Барон Пампа)

— Они заняли мой замок! И посадили там какого-то отца Ариму! Не знаю, чей он там отец, но дети его, клянусь господом, скоро осиротеют. (Барон Пампа)

— Между прочим, дон Рэба, — сказал он, — как вы относитесь к отцу Ариме?

— К отцу Ариме? — дон Рэба высоко поднял брови. — Прекрасный военный. Занимает видный пост в моей епископии. А в чём дело?
— Как верный слуга вашего преосвященства, — кланяясь, с острым злорадством сказал Румата, — спешу сообщить вам, что этот видный пост вы можете считать вакантным.
— Но почему?
Румата посмотрел в переулок, где ещё не рассеялась жёлтая пыль. Дон Рэба тоже посмотрел туда. На лице его появилось озабоченное выражение. (Барон Пампа)

Отец Кабани сидел за столом в полной прострации. В комнате стоял могучий спиртной дух, на столе среди обглоданных костей и кусков вареной брюквы возвышалась огромная глиняная кружка.

Отец Кабани сидел неподвижно, положив обвисшее лицо на ладони. Мохнатые полуседые брови его свисали над щеками, как сухая трава над обрывом. Из ноздрей крупнозернистого носа при каждом выдохе со свистом вылетал воздух, пропитанный неусвоенным алкоголем.

Отец Кабани схватил кружку и приник к ней волосатой пастью. Глотая ядовитую смесь, он рычал, как вепрь Ы, потом сунул кружку на стол и принялся жевать кусок брюквы. По щекам его ползли слезы.
— Горючая вода! — провозгласил он, наконец, перехваченным голосом. — Для растопки костров и произведения веселых фокусов. Какая же она горючая, если ее можно пить? Ее в пиво подмешивать цены пиву не будет! Не дам! Сам выпью... И пью. День пью. Ночь. Опух весь. Падаю все время. Давеча, дон Румата, не поверишь, к зеркалу подошел — испугался... Смотрю — помоги господи! — где же отец Кабани?! Морской зверь спрут — весь цветными пятнами иду. То красный. То синий. Выдумал, называется, воду для фокусов…

— Это мы говорим, будто мы выдумываем. На самом деле все давным-давно выдумано. Кто-то давным-давно все выдумал, сложил все в ящик, провертел в крышке дыру и ушел… (Отец Кабани)

— Х-хвать! И выдумал!! (Отец Кабани)

Дон Рэба, дон Рэба! Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается. Которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями…

— Может быть, вы дьявол. Может быть, сын бога. Кто вас знает? А может быть, вы человек из могущественных заморских стран: говорят, есть такие… Я даже не пытаюсь заглянуть в пропасть, которая вас извергла. У меня кружится голова, и я чувствую, что впадаю в ересь. (Рэба)

О, я вижу здесь высокоученого доктора Будаха... Вы прекрасно выглядите, доктор. Мне придется обревизовать свою тюрьму. Государственные преступники, даже отпущенные на свободу, не должны выходить из тюрьмы - их должны выносить.

— Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им. (доктор Будах)

— Мир не может меняться вечно, — возразил Будах, — ибо ничто не вечно, даже перемены… Мы не знаем законов совершенства, но совершенство рано или поздно достигается (доктор Будах)

— Борьба со злом! Но что есть зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, учёных, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество — благо, а всё зло от знания. Для землепашца зло — налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи — добро. Для рабов зло — это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника — алчный ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата? (доктор Будах)

— Зерно, высыпаемое из мешка, не ложится ровным слоем, но образует так называемую коническую пирамиду. Каждое зернышко цепляется за другое, стараясь не скатиться вниз. Так и человечество. Если оно хочет быть неким целым, люди должны цепляться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду. (доктор Будах)

Но что же вы все-таки посоветовали бы всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы

сказали: вот теперь мир добр и хорош?..
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
— Что ж, — сказал он, — извольте. Я сказал бы всемогущему: "Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей".
— И это все? — спросил Румата.
— Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
— Бог ответил бы вам: "Не пойдёт это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими".
— Я бы попросил бога оградить слабых, "Вразуми жестоких правителей", сказал бы я.
— Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
— Накажи жестоких, — твёрдо сказал он, — чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
— Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придётся карать всех, а я не хочу этого.
— Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили всё и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
— И это не пойдёт людям на пользу, — вздохнул Румата, — ибо когда получат они всё даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.
— Не давай им всего сразу! — горячо сказал Будах. — Давай понемногу, постепенно!
— Постепенно люди и сами возьмут всё, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
— Да, я вижу, это не так просто, — сказал он. — Я как-то не думал раньше о таких вещах... Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, — он подался вперёд, — есть ещё одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
— Я мог бы сделать и это, — сказал он. — Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или ещё лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
— Сердце мое полно жалости, — медленно сказал Румата. — Я не могу этого сделать.

Богам спешить некуда, у них впереди вечность.

Разве бог имеет право на какое-нибудь чувство, кроме жалости?

(Дон Кондор)
— Горан Ируканский в "Истории Пришествия" писал: "Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи".
— За что Горана и сожгли, - мрачно сказал Румата.

(Арата)
— Не уклоняйтесь, дон Румата. Почему вы не хотите дать нам вашу силу?
— Не будем говорить об этом.
— Нет, мы будем говорить об этом. Я не звал вас. Я никогда не молился. Вы пришли ко мне сами. Или вы просто решили позабавиться?
Трудно быть богом, подумал Румата.

---

Братья Стругацкие

«Хромая судьба»
«А в действительности, построил ты государство или построил дачу из ворованного материала, к делу это не относится, ибо есть лишь НЕЧТО ДО и НЕЧТО ПОСЛЕ, и жизнь твоя имеет смысл лишь до тех пор, пока ты не осознал это до конца.»

…квартирный вопрос — штука вечная. С Булгакова (или раньше?) и конца не видно
Некогда в наше время любить: автобусы переполнены, в магазинах очереди, ясли на другом конце города, нужно быть очень молодым и очень беззаботным человеком, чтобы оказаться способным на любовь. А любят сейчас только пожилые пары, которым удалось продержаться вместе четверть века, не потонуть в квартирном вопросе, не озвереть от мириад всеразъедающих мелких неудобств, полюбовно поделить между собой власть и обязанности.

«Счастье можно найти только на проторенных путях»… Пушкин любил это повторять. Из Шатобриана, кажется. Или из Монтеня? Не помню. Мне это показалось очень точным: счастье это — любовь, семья, друзья… Обязательно — хорошо известное, обыкновенное, никакой экзотики…

«За миллиард лет до конца света»
«Сказали мне, что эта дорога приведёт к океану смерти и с пол-пути я повернул обратно. С тех пор все тянутся предо мной кривые глухие окольные тропы…»

«Сказка о тройке»
«Может быть, человек разумный имеет к разуму не большее отношение, чем очковая змея к широко распространённому оптическому устройству?»
«Сейчас по конторам многие навострились спать с открытыми глазами…»
«Таково моё общее мнение».

«Пикник на обочине»
«…Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю — там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, — ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: „СЧАСТЬЕ! ДЛЯ ВСЕХ! ДАРОМ! И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!“»

«Трудно быть богом»
«…по дорогам и тропинкам, изъеденные комарами, со сбитыми в кровь ногами, покрытые потом и пылью, измученные, перепуганные, убитые отчаянием, но твёрдые как сталь в своём единственном убеждении, бегут, идут, бредут, обходя заставы, сотни несчастных, объявленных вне закона за то, что они умеют и хотят лечить и учить свой изнурённый болезнями и погрязший в невежестве народ; за то, что они, подобно богам, создают из глины и камня вторую природу для украшения жизни не знающего красоты народа; за то, что они проникают в тайны природы, надеясь поставить эти тайны на службу своему неумелому, запуганному старинной чертовщиной народу… Беззащитные, добрые, непрактичные, далеко обогнавшие свой век…»

Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные.

«Бессильные мира сего»
Мораль: никогда не ори на начальника — ори на подчиненных и терпеливо ожидай, пока до начальника дойдет, в чем дело и как ему поступать надлежит…

Он был по натуре своей аккуратист и терпеть не мог любого беспорядка. Может быть, именно поэтому, напившись и потеряв человеческий облик, он всегда такой отвратительный беспорядок учинял.

---

8 привычек счастливых людей:

1. Не беспокоятся о том, что другие думают о них
Не позволяют негативно настроенным людям влиять на их самочувствие. Что бы ни говорили эти люди, все стекает с них, как с гуся вода. Ведь они твердо знают, что достойный человек – не тот, у кого нет недостатков, а тот, у кого есть достоинство.

2. Всегда во всем видят плюсы
Во всем плохом есть что-то хорошее. Если не удается разглядеть в ситуации положительную сторону, такие люди создают ее сами. Они не сожалеют. Если это было хорошо, то это замечательно. А если это было плохо, то это опыт.

3. Всегда дружелюбны и благодарны
Счастливым людям не важно, как вы выглядите или откуда вы родом. Все, что им нужно – это еще один человек, рядом с которым можно смеяться и быть счастливым. Они не стесняются и не жалеют нескольких минут на то, чтобы выразить благодарность другим людям.

4. Всегда улыбаются и позитивны
«Мы смеемся не потому, что мы счастливы; мы счастливы потому, что смеемся» (Уильям Джеймс). Улыбки и смех – неотъемлемая черта счастливых людей. Так уж сложилось, что люди, с которыми мы проводим много времени, влияют на нас и на наше восприятие окружающего мира. Чем больше времени мы проводим с позитивно настроенными и оптимистичными людьми, тем более светлыми красками будет раскрашена наша жизнь.

5. Живут в настоящем мгновении
«Я пережил много страшных вещей в своей жизни, некоторые из них произошли на самом деле»(Марк Твен). Они не ждут вечера пятницы, утра воскресенья, покупки новой машины, новой квартиры. Не ждут весны, лета, осени, зимы. Ведь самая ужасная ошибка – это думать, что ты живешь, когда на самом деле ты лежишь в камере хранения в ожидании жизни…

6. Знают, что не все в этом мире совершенно
Трудно побороть в себе перфекционизм, но это необходимо. Все хорошо в меру. Счастливые люди умеют контролировать стремление к совершенству. Они не казнят себя за неточности и недочеты. Они гордятся собой и своими достижениями. Иногда некоторые вещи идут не так, как планируется, и это нормально. Невозможно все держать под контролем.

7. Вносят вклад в окружающий мир
Один из лучших способов чувствовать себя счастливым – изменять окружающий мир. Для этого необязательно спасать народ или останавливать цунами. Достаточно просто улыбаться людям, делать комплименты, помогать друзьям, дарить подарки и т.д.

8. Продолжают учиться
Они любопытны и стремятся узнать новое о мире и людях, населяющих его. Всегда есть что-то, о чем мы еще не знаем. Интерес к жизни дает энергию, поможет создать новые идеи, положительно повлияет на мышление и делает дни более насыщенными и яркими.